История систематики растений. Древнегреческий ученый теофраст

Теофраст, или Феофраст, (др.-греч. Θεόφραστος, лат. Theophrastos Eresios; род. ок. 370 до н. э., в г. Эрес, остров Лесбос - ум. между 288 до н. э. и 285 до н. э., в Афинах) - древнегреческий философ, естествоиспытатель, теоретик музыки.

Разносторонний учёный; является наряду с Аристотелем основателем ботаники и географии растений. Благодаря исторической части своего учения о природе выступает как родоначальник истории философии (особенно психологии и теории познания).

Учился в Афинах у Платона, а затем у Аристотеля и сделался его ближайшим другом, а в 323 до н. э. - преемником на посту главы школы перипатетиков.

Теофраста называют «отцом ботаники». Ботанические труды Теофраста можно рассматривать как свод в единую систему познаний практиков сельского хозяйства, медицины и работ учёных античного мира в этой области. Теофраст был основателем ботаники как самостоятельной науки: наряду с описанием применения растений в хозяйстве и медицине он рассматривал теоретические вопросы. Влияние трудов Теофраста на последующее развитие ботаники в течение многих столетий было огромным, так как учёные Древнего мира не поднимались выше него ни в понимании природы растений, ни в описаниях их форм. В соответствии с современным ему уровнем знаний отдельные положения Теофраста были наивны и не научны. Учёные того времени ещё не имели высокой техники исследования, не было и научных экспериментов. Но при всём этом уровень знаний, достигнутый «отцом ботаники», был весьма значительным.

Написал две книги о растениях: «Историю растений» (др.-греч. Περὶ φυτῶν ἱστορίας, лат. Historia plantarum) и «Причины растений» (др.-греч. Περὶ φυτῶν αἰτιῶν, лат. De causis plantarum), в которых даются основы классификации и физиологии растений, описано около 500 видов растений, и которые подвергались многим комментариям и часто переиздавались. Несмотря на то, что Теофраст в своих «ботанических» трудах не придерживается никаких особенных методов, он внёс в изучение растений идеи, совершенно свободные от предрассудков того времени и предполагал, как истинный натуралист, что природа действует сообразно своим собственным предначертаниям, а не с целью быть полезной человеку. Он наметил с прозорливостью главнейшие проблемы научной растительной физиологии. Чем отличаются растения от животных? Какие органы существуют у растений? В чём состоит деятельность корня, стебля, листьев, плодов? Почему растения заболевают? Какое влияние оказывают на растительный мир тепло и холод, влажность и сухость, почва и климат? Может ли растение возникать само собой (произвольно зарождаться)? Может ли один вид растений переходить в другой? Вот вопросы, которые интересовали ум Теофраста; по большей части это те же вопросы, которые и теперь ещё интересуют натуралистов. В самой постановке их - громадная заслуга греческого ботаника. Что же касается ответов, то их в тот период времени, при отсутствии нужного фактического материала, нельзя было дать с надлежащей точностью и научностью.

Наряду с наблюдениями общего характера «История растений» содержит рекомендации по практическому применению растений. В частности, Теофраст точно описывает технологию выращивания специального вида тростника и изготовления из него тростей для авлоса.

Наибольшей известностью пользуется его сочинение «Этические характеры» (др.-греч. Ἠθικοὶ χαρακτῆρες; русский перевод «О свойствах нравов человеческих», 1772, или «Характеристики», СПб., 1888), сборник из 30 очерков человеческих типов, где изображаются льстец, болтун, бахвал, гордец, брюзга, недоверчивый и т. д., причём каждый мастерски обрисован яркими ситуациями, в которых этот тип проявляется. Так, когда начинается сбор пожертвований, скупой, не говоря ни слова, покидает заседание. Будучи капитаном корабля, он укладывается спать на матрасе кормчего, а на праздник Муз (когда принято было посылать учителю вознаграждение) оставляет детей дома. Нередко говорят о взаимном влиянии Характеров Теофраста и персонажей новой греческой комедии. Несомненно его влияние на всю новейшую литературу. Именно начав с переводов Теофраста, создал свои «Характеры, или Нравы нашего века» (1688) французский писатель-моралист Лабрюйер. С Теофраста берёт начало литературный портрет, неотъемлемая часть любого европейского романа.

Из двухтомного трактата «О музыке» сохранился ценный фрагмент (включён Порфирием в его комментарий к «Гармонике» Птолемея), в котором философ, с одной стороны, полемизирует с пифагорейско-платоновским представлением музыки как очередной - звучащей - «инкарнации» чисел. С другой стороны, он считает мало существенным и тезис гармоников (а возможно, и Аристоксена), рассматривавших мелодию как последовательность дискретных величин - интервалов (промежутков между высотами). Природа музыки, заключает Теофраст, не в интервальном движении и не в числах, а в «движении души, которая избавляется от зла через переживание (др.-греч. διὰ τὰ πάθη). Не будь этого движения, не было бы и сущности музыки».

Теофрасту также принадлежит (не дошедшее до нас) сочинение «О слоге» (или «О стиле»; Περὶ λέξεως), которое, как считает М. Л. Гаспаров, по своему значению для всей античной теории ораторского искусства стоит едва ли не выше «Риторики» Аристотеля. Его неоднократно упоминает Дионисий Галикарнасский, Деметрий Фалерский и др.

П. Кошель

В 1907 г. бельгийский драматург, поэт и мыслитель Морис Метерлинк, автор «Синей птицы» (Нобелевская премия 1908 г. по литературе) написал книгу о цветах, названную «Разум цветов». Вот что он пишет.

«Наш механический гений существует со вчерашнего дня, в то время как механика цветов функционирует уже тысячелетия. Когда цветок появился на нашей земле, вокруг него не существовало никакой модели, которой он мог бы подражать. В ту пору, когда мы знали только мотыгу, лук; в недавние времена, когда мы изобрели колесо, блок, таран; в то время, когда нашими шедеврами были катапульты, часы и ткацкое искусство, шалфей уже изобрел вращающиеся перекладины и противовес своих точных весов. Кто еще менее ста лет тому назад мог подозревать о свойствах Архимедова винта, употребляемого кленом и липой со дня рождения деревьев? Когда удастся нам построить столь же легкий, точный, нежный и верный парашют, как у одуванчика? Когда откроем мы секрет вставлять в столь хрупкую ткань, как шелк лепестков, такую могущественную пружину, как та, что бросает в пространство золотистую пыльцу дрока?»

Мы привели эту длинную цитату, чтобы вы немного задумались: что есть растение? Из маленького желудя вырастает дуб-великан, из крошечного семени помидора родится огромный куст, с которого можно собрать множество плодов.

Не влечение к красоте растительных форм, не праздное любопытство и не попытки ответить на вопросы пытливого разума положили начало знакомству человека с миром растений. Суровая жизненная необходимость и, прежде всего, угроза голодной смерти заставили нашего далекого предка на самых ранних ступенях его развития обратить внимание на полезные свойства растений.

Сбор диких плодов и семян, выкапывание мучнистых корней и сочных луковиц были самыми ранними формами хозяйственной деятельности первобытного человека и в то же время первыми шагами в развитии его познаний о растительном мире. Следы этих далеких доисторических форм хозяйственной деятельности сохранились у некоторых народов до наших дней.

Например, в сыпучих песках Западной Монголии местами встречаются дикие заросли высоких суходольных злаков, привлекавших к себе в определенное время года внимание населения близлежащих районов. Целыми караванами, на верблюдах, с запасами питьевой воды приезжали сюда монголы для жатвы и обмолота диких злаков. Собранное зерно они увозили с собой, просушивали его на солнце и размалывали в муку на ручных мельницах.

От сбора семян с таких зарослей до посева где-либо на удобном месте – один шаг. Возможно, что у мест обмолота или очистки происходил случайный посев семян, который на следующий год, по-видимому, повторялся, затем становился обычным и пробуждал желание воспроизвести его уже сознательно.

Вступив на путь возделывания растений, первобытный человек не только значительно обогатил запас своих практических знаний о них, но и приобрел ряд новых трудовых навыков, обусловивших появление, в том числе, и членораздельной человеческой речи.

Таким образом, начало возделывания человеком растений теряется в бесконечной дали веков, отделяющих нас от ранних этапов эволюции человеческого рода. Глубокую древность начатков культуры растений подтверждают и археологи.

Раскопки, произведенные на месте обнаружения остатков неолитических свайных построек, говорят о довольно высоком развитии растениеводческих и хозяйственных навыков у человека, жившего на Земле несколько десятков тысяч лет назад. Обитатели свайных построек умели уже возделывать различные сорта пшеницы, ячменя, сеяли чечевицу и лен. Они имели каменные зернотерки и простейшие приспособления для изготовления грубых тканей.

С развитием культуры растений связано и образование крупных рабовладельческих государств Древнего мира. Они появились лишь тогда, когда культурные растения стали возделываться на больших площадях. За 3–4 тыс. лет до н.э. в Египте уже существовали постоянные посевы трех видов пшеницы, двух видов ячменя и льна (льняные ткани Древнего Египта на протяжении многих последующих веков считались лучшими). Кроме того, в культуре были: чечевица, горох, бобы, клещевина, мак, виноград и многие другие растения. Из плодовых возделывались тиковая пальма, смоковница и маслина.

Древнеегипетская культура оставила нам и следы весьма серьезных начинаний в области садово-декоративного искусства. На одной из древнеегипетских фресок изображен план сада зажиточного египтянина. По-видимому, немало таких садов украшало окрестности древних Фив.

Эти сады имели правильную прямоугольную форму. В центре сада на высоких сводах трельяжа были раскинуты гибкие лозы винограда, образующие целый ряд тенистых поперечных аллей. Границы виноградника были обозначены рядами финиковых пальм. Далее правильными группами размещались массивные коренастые смоковницы, стройные пальмы, тамаринды и низкие шпалеры гранатника. Симметрично располагались в саду четыре зеркальные площадки прудов, на поверхности которых красовались белые и голубые цветки водяных лилий. Берега прудов были окаймлены зарослями священного лотоса и папируса.

Египтяне стремились расширить ассортимент используемых растений за счет растительных богатств соседних стран. Они пользовались каждым удачным военным походом, чтобы вывезти из завоеванных стран ценные виды растений. На стенах усыпальницы фараонов в Фивах были обнаружены интереснейшие фрески, изображающие сцены похода египтян в страну Пунт во времена IV династии (2900–2750 гг. до н.э.).

Древний художник изобразил военный корабль египтян, готовый к отплытию. Целая вереница рабов занята переносом на корабль для отправки в Египет ладанных, или миртовых, деревьев, посаженных в кадки. Вслед за каждым деревом на корабль погружаются и кожаные мехи с запасом пресной воды для поливки деревьев во время морского плавания. Страна Пунт, по указаниям историков, лежала по обоим берегам Красного моря, простираясь по восточному побережью Африки до Занзибара и даже, быть может, южнее.

Благовонная смола ладанных, или миртовых, деревьев высоко ценилась в Древнем мире и считалась целебной. Письмена, относящиеся к эпохе Древнего царства (3300 лет до н.э.), говорят нам о знакомстве древних египтян со многими лекарственными растениями. Благовонные растительные смолы были нужны египтянам и для бальзамирования трупов знатных людей, т.е. превращения их в мумии. Убранство мумий в саркофагах требовало, по обычаям того времени, редких и ценных иноземных растений, и эти растения, по-видимому, также ввозились в Египет из соседних стран.

В гербарии Ботанического института Академии наук в Санкт-Петербурге хранится коллекция растений из усыпальницы фараонов в древних Фивах. Растения эти, составлявшие убранство мумии Рамзеса II, относятся к 1100–1000 гг. до н.э., т.е. имеют возраст около 3 тыс. лет. Современные ботаники выяснили, что погребальные гирлянды египтяне составляли из листьев вечнозеленого растения Mimusops schimperi, нанизанных на жилки листа финиковой пальмы. В пазухи, образованные нанизанными листьями, вкладывались лепестки нильских кувшинок (Nymphaea coerulea или N.lotus). Выяснилось также, что растение Mimusops является чужеземным для флоры Египта и ввозилось, по-видимому, из Абиссинии.

Не меньший интерес к познанию полезных для человека свойств растений существовал и в Древнем Китае. Еще в III в. до н.э. знаменитый китайский ученый Иен Ти поставил своей задачей научиться и научить других распознавать виды полезных растений. Наблюдения и замечания Иен Ти были собраны в рукописях Шу-Кинг (около 2200 лет до н.э.). В них было представлено описание особенностей и способов возделывания более 100 видов растений – хлебных злаков, риса, сорго, гороха, проса, бобов, хлопчатника и т.п.

В древнейших китайских хрониках указывается на ежегодно совершавшийся императором Китая обряд посева зерна – магический обряд общения «сына неба и Солнца» с производительными силами земли. Весной из столицы Китая на поля выходила торжественная процессия. Император, сопровождаемый пышно разодетыми мандаринами, шел за плугом и бросал во вспаханную землю семена определенных сортов сельскохозяйственных растений, служивших главным источником пищи для населения страны (здесь были зерна пшеницы, риса, ячменя, проса, бобы сои и др.). Обряд этот был установлен, по данным древнекитайских хроник, императором Чен Нунгом за 3 тыс. лет до н.э.

Французский историк, известный физик и астроном Жан Батист Био в работе, посвященной переводу и комментариям ряда древних китайских документов, указывает на существование в Древнем Китае в XI в. до н.э. особых государственных служащих, в обязанности которых входило:

1) наблюдать и устанавливать скорость созревания различных сортов культурных растений, возделывавшихся на полях земледельцев, и узнавать от населения народные названия этих растений (особенно скороспелых и урожайных сортов);

2) выяснять путем «посещения соседних земель», как произрастают эти растения в других районах Китая, и замечать, какие сорта особенно подходят к условиям данного района;

3) составлять цифровые сводки о размерах урожая семян для каждого района.

Следовательно, в Древнем Китае существовала целая система государственных мероприятий, которую можно сопоставить с современной системой сортового районирования и сельскохозяйственной статистики.

В Древней Индии были введены в культуру многие растения, распространившиеся отсюда и в соседние страны (сахарный тростник, хлопчатник и др.). Но особое внимание древних индусов привлекали к себе те растения, которые оказывали на организм человека сильное физиологическое воздействие. Было замечено, что употребление в пищу некоторых растений сопровождается приятным возбуждением (завяленный чайный лист), другие растения оказывались целебными для больного, третьи, наоборот, вызывали отравление и смерть. Такие растения считались наделенными священной силой, а знание свойств различных растений приобрело в Древней Индии характер «тайного знания жрецов».

В одной из священных книг – Вед, этого памятника индийской культуры, относящегося ко времени перехода от кочевой пастушеской жизни к оседлому земледелию (более 2 тыс. лет до н.э.), упоминается около 760 лекарственных средств, из которых большинство – растительного происхождения. Медицинские познания древних индусов оказали значительное влияние на развитие этой области знаний в соседних странах. Врачи-индусы были в большом почете у древних греков и арабов. По словам Аристотеля, у Александра Македонского состояли на службе опытные врачи-индусы, считавшиеся особенно искусными в лечении змеиных укусов.

Кроме ядовитых и целебных свойств внимание индусов привлекали также и некоторые биологические особенности растений. Цветки водных растений из семейства кувшинковых, внезапно раскрывавшие над темным зеркалом вод свои ослепительно-белые или нежно-розовые венчики, считались в Древней Индии священными символами возникновения нашего солнечного мира из «мрачных недр мирового хаоса». Из всех растений семейства кувшинковых наиболее почитаемым был «священный лотос», являвшийся неизменным атрибутом почти каждого индуистского божества.

В древних Ассирии и Вавилонии внимание к миру растений было не меньшим. Из вавилонских клинописных текстов, относящихся к 2000–1500 гг. до н.э., мы узнаем о широком применении лекарственных трав для лечения самых разнообразных болезней. В письменах эпохи ассирийского царя Теглатпилезеса I (1100 г. до н.э.) ученые-востоковеды расшифровали следующее признание царя.

«Я взял с собой и посадил здесь, в садах моей страны, кедры из завоеванных мною стран. В царствование моих предшественников их не разводили у нас. Я перенес с собой также много ценных садовых растений, которые не встречаются в моей стране; я развел их в садах Ассирии».

Среди семи чудес света древние писатели нередко упоминают висячие сады Семирамиды. Что касается самой устроительницы этих садов и времени их разведения, то исторические данные о них довольно неясны. На ассиро-вавилонских памятниках довольно часто встречается имя царицы Шаммурамат, но без всякой связи с сооружением знаменитых садов, поэтому некоторые историки-востоковеды склонны приписывать славу сооружения висячих садов царю Навуходоносору, который за 600 лет до н.э. возвел в Вавилоне множество архитектурных сооружений.

Греческие писатели, видевшие сады Семирамиды, описывают их как своеобразную ступенчатую (террасообразную) форму насаждений, раскинутых на четырех сторонах искусственного насыпного холма. Террасы были построены из кирпича и огорожены каменными плитами, удерживавшими толстый слой хорошо удобренной земли. Посаженные в землю цветы, кусты и крупные деревья поливались водою, подававшейся наверх особым насосом. В некоторых местах холма террасы прерывались колоннадами, за которыми скрывались прохладные пещеры, гроты и арки, обвитые зеленью.

У древних персов и мидян растениеводство и садово-декоративное искусство были также в большом почете. Плодовые сады разбивались возле городских домов, а так называемые райские сады, или парадизы, устраивались на горных склонах в районах, удаленных от поселений. «Райские сады» соответствовали нашим паркам – в них размещались маленькие постройки для летнего пребывания или ночлега на охоте.

Под несомненным влиянием культур Древнего Востока и Древнего Египта развивались зачатки ботанических знаний в Древней Греции. Это влияние, прежде всего, нашло свое отражение в изучении лекарственных растений. Греки понемногу освобождались от элементов чародейства, свойственного медицине народов Древнего Востока. Сбором и заготовкой лекарственных трав здесь занималась особая, довольно многочисленная группа людей, называвшихся ризотомами (корнерезы, или корнекопатели). Продажа готовых лекарственных средств находилась в руках так называемых фармакополов.

Особым почетом в древнегреческой медицине пользовалось привозное, «заморское» растение, которое писатели древности называют сильфион. Это растение добывалось на северном побережье Африки в колонии Кирена. Целебной считалась смола этого растения, ценившаяся на вес золота. Изображение сильфиона чеканилось даже на государственных монетах провинций Кирены и Барки. Судя по этим изображениям, сильфионом древние называли одно из растений семейства зонтичных.

Широко использовались и местные лекарственные растения, собираемые на территории самой Древней Греции. Гиппократ упоминает свыше 200 растений, применявшихся в древнегреческой медицине.

Немало ценных наблюдений об особенностях отдельных растений накопила и сельскохозяйственная практика древнегреческих земледельцев.

В связи с нехваткой плодородных земель особого развития в Древней Греции достигли интенсивные формы ведения сельского хозяйства. С неподдельным восхищением Гомер описывает детали живых насаждений в садах Алкиноя и Лаэрта, где природа и искусство садовода соревнуются в создании картин чарующей красоты. Лучшие сады Греции находились, без сомнения, не в метрополии, а на островах архипелага, поэтому естественно, что легенды и мифы связывали мечту о лучших землях с какими-то «счастливыми островами», находившимися за пределами известных в то время земель. Миф о Геракле говорит именно о таких счастливых островах, где в роскошных садах, полных золотых яблок, живут геспериды, дочери Атланта.

В Древнем Риме культивирование растений считалось не только хозяйственно важным, но и почетным занятием. Плиний Старший указывает на знатные патрицианские фамилии, родоначальники которых прославились разведением какого-либо овоща, вследствие чего название овоща перешло в их фамильное имя. Так фамилия Пизонов произошла от названия гороха, Фабиев – от бобов, Лентулов – от чечевицы, Цицеронов – от особого сорта бобового растения, разведение которого было распространено у римлян. Если прибавить к этому, что римляне довели до совершенства заимствованное у греков и египтян искусство черенкования винограда, а также искусство прививки плодовых деревьев; если вспомнить, что римляне самостоятельно разработали различные способы удобрения почвы, применяя на своих полях кроме обычного навозного удобрения золу, известь, мергель; что им была известна польза от запахивания в землю зеленых частей некоторых бобовых растений, то мы должны будем признать, что они обладали значительными практическими знаниями по культивированию растений.

Высокий уровень этих практических знаний, однако, не соответствовал уровню научно-теоретических представлений о строении и жизнедеятельности растительного организма. В этой области древние цивилизации дали поразительно мало знаний. Отдельные правильные наблюдения и догадки древних земледельцев о замечательных сторонах некоторых жизненных функций растения тонули в море вымысла и религиозной мистики.

О том, что человек обрабатывал землю с помощью наземных животных, свидетельствуют настенные росписи

Так, древнейшее наблюдение первобытного земледельца об удивительной способности погибающего осенью растения возрождаться весной в виде молодых проростков, выходящих из семян, в толковании древнеегипетских жрецов приобрело форму мифа о боге Осирисе, который умирает и вновь воскресает через некоторое время после погребения.

Наивным антропоморфизмом и религиозной мистикой проникнута и трактовка явления гелиотропизма, подмеченного древними греками у многих растений. Мы имеем в виду известный древнегреческий миф о нежной лесной нимфе Клитии, влюбившейся в великого Гелиоса (божество Солнца). Легенда говорит о том, что высокомерный титан, величественно следовавший по небу на огненной колеснице, не обращал никакого внимания на Клитию, не отрывавшую от него влюбленных глаз. Милосердные боги сжалились над страданиями несчастной и превратили ее тело в зеленую былинку, украшенную головкой цветка. Древние утверждали, что даже в образе цветка Клития продолжает обращать свою головку к солнцу и следить за его движением по небесному своду.

Делая правильное наблюдение над каким-либо проявлением жизнедеятельности растения, древний растениевод оказывался бессильным выяснить реальные причины этого явления. Единственным выходом для него было уподобление растения человеку, истолкование растения как «чудесного оборотня». Разумеется, наиболее важные стороны взаимоотношений организма с окружающей средой не могли быть выяснены даже приблизительно методами донаучного познания.

Однако уже в рамках своеобразных экономических условий древнегреческих городов-республик начали создаваться предпосылки для иного подхода к пониманию и истолкованию явлений природы.

Аристотель, подобно своим предшественникам – философам Древней Греции, ставил задачей познать и объяснить окружающий мир путем строго логического обоснования понятий. Вот некоторые из приемов познания, с которыми Аристотель подошел к научному объяснению явлений природы: объяснению всегда должно предшествовать наблюдение; общая теория должна опираться на познание частностей; наблюдение должно вестись свободно от всякого предвзятого мнения; прежде чем пользоваться данными чужих наблюдений, нужно подвергнуть их строгой критике.

Аристотель

Аристотель осуществил грандиозную попытку философски охватить самые различные области живой и неживой природы. Изучению растительного мира он посвятил специальный труд «Теория растений». К сожалению, полный текст этого произведения не сохранился, и современная история ботаники располагает лишь отдельными высказываниями великого ученого.

Аристотель признавал существование в вещественном мире двух царств: царства неодушевленной природы и царства живых, или одушевленных, существ. К последнему он относил и растения, наделяя их низшей ступенью развития души (силы питания и роста), по сравнению с более высокими ступенями развития жизненного начала у животных (силы стремления и чувствования) и человека (мыслящая душа). Несмотря на идеалистический характер древней схемы Аристотеля, мы должны все же отметить ее преимущество над целым рядом позднейших научных концепций, например над схемой Линнея, подразделявшего объекты природы на три независимых царства (минеральное, животное и растительное). Обладавший весьма тонким чутьем наблюдателя, Аристотель подметил более резкую грань, отделяющую мир организмов от мира неживой природы, а также некоторую степень близости двух больших разделов органического мира (растения и животные).

Более подробные данные о мире растений мы находим в трудах ученика Аристотеля Теофраста (372–287 гг. до н.э.), заслужившего в истории науки титул «отца ботаники» 10-томным трудом «Естественная история растений» и 8-томной работой «О причинах растений». В «Естественной истории» Теофраст упоминает о 450 растениях и делает первую попытку их научной классификации.

Теофраст Парацельс

Все известные в древности растения Теофраст делит на 4 класса: деревья, кустарники, полукустарники и травы. В пределах этих четырех больших систематических подразделений он произвольно сближает отдельные группы растений, описывая их как дикие и культурные, вечнозеленые и листопадные, растения суши и растения вод и т.д.

Заслугой Теофраста является также установление основных морфологических понятий, постановка ряда вопросов в области физиологии растений и описание некоторых особенностей их географического распространения. Теофраст знал о существовании двух групп растений: цветущих и никогда не цветущих. Он знал о различиях внутренней структуры ствола обычных деревьев и пальм (а также некоторых других растений, впоследствии получивших название однодольных), хотя и не пытался положить эти различия в основу своей классификации. Теофраст допускал возможность существования двух полов у растений и догадывался о роли листьев в питании растения.

Нельзя не отметить того факта, что все последующие ученые Древнего мира, так или иначе связанные с ботаникой, как, например, Плиний, Диоскорид, Варрон, Колумелла, не поднимались выше Теофраста ни в описании форм растений, ни в понимании их природы.

Труды Теофраста заложили основы ботаники, явились первой попыткой объединить разрозненные наблюдения и утилитарные сведения о растениях в единую продуманную и логически последовательную систему знаний.

Следует иметь в виду, что древние авторы не располагали еще таким могучим орудием познания, как научный эксперимент. Не располагали они и современной техникой исследовательской работы: в их наблюдениях отсутствовали приемы точного определения количественных отношений. При этих условиях тот уровень научных знаний, который был достигнут основоположниками естествознания, следует признать очень значительным.

Для нас труды Теофраста представляются особенно важными, т.к. они проливают свет на источники первых теоретических положений в области ботаники, на те исходные предпосылки, на основе которых «отец ботаники» строил свои первые научные выводы и обобщения.

Исходным материалом для Теофраста служили наблюдения и практические знания о растениях, которыми располагали в то время земледельцы, садоводы, огородники, виноградари, ризотомы и фармацевты. Однако, обращаясь к этим данным, Теофраст ничего не принимал на веру. Каждое утверждение он подвергал суровой критике.

Говоря о ризотомах, Теофраст признает, что «многое они сумели подметить точно и правильно, но многое преувеличили и шарлатански извратили». Так, шарлатанством Теофраст считал, например, обычай ризотомов при отыскании ценных лекарственных растений руководствоваться полетом птиц или положением солнца на небе. Не менее критически Теофраст относился ко многим неверным утверждениям практиков сельского хозяйства.

Следует отметить, что предшественником Теофраста в области использования наблюдений и опыта собирателей лекарственных трав был знаменитый врач древности Гиппократ, упоминающий в своих трудах о возможности медицинского применения около 200 растений.

Разумеется, критическое использование данных практики не было простым механическим отбором здорового зерна истины в массе фантастических и религиозно-мистических измышлений. Основоположникам науки о растениях приходилось улавливать причинно-следственную связь между отдельными явлениями; из отдельных наблюдений им необходимо было вывести общие закономерности.

«Кровная связь» ботаники с хозяйственной жизнью и социальными отношениями сохранялась и в дальнейщем развитии человеческого общества. Обратимся к рассмотрению отдельных примеров из истории ботаники, подтверждающих это.

Блестящие успехи первых шагов науки о растениях в античную эпоху приостанавливаются затем на несколько веков в связи с экономической и политической деградацией древнего мира.

Феодальный строй Средних веков с его системой натурального хозяйства мало способствовал развитию науки, а суровый гнет христианской церковной догмы подавлял свободную мысль и тормозил научное исследование природы. Лозунгом раннего Средневековья становится изречение Тертулиана (одного из отцов христианской церкви): «После Евангелия никакое исследование не нужно».

Средневековая схоластическая система образования призвана была служить не познанию мира, а «возвышению славы Господней». Грамматику изучали, чтобы понимать церковный язык; риторика должна была развивать церковное красноречие, а астрономия – помогать установлению дат церковного календаря. Биологическим наукам не было места в этой сфере замкнутого круга миропонимания. Медицина также влачила жалкое существование. Болезнь считалась наказанием Божьим за грехи, и потому единственным лекарством от всех болезней считались церковное покаяние и молитва.

Однако в недрах средневекового феодального строя шло медленное развитие новых форм хозяйственной жизни, обусловившее столь же медленное, но неуклонное развитие естественных наук. Постепенное развитие добывающей промышленности, усиление в начале XIII в. денежного обращения, развитие торговых отношений с Востоком, рост городов и усиление политической роли бюргерства формировали черты новой идеологии, вступавшей в резкое противоречие с идеологией старого феодального строя.

Появляется интерес к забытым произведениям великих мыслителей Древней Греции – Аристотеля и Теофраста. Отражением этих новых веяний в среде ученых позднего Средневековья являются труды Альберта Великого (1193–1280). Им были написаны 7 книг о растениях. Подражая Аристотелю и Теофрасту, автор ставил ряд вопросов о жизни растительного организма (о наличии у растений «души», о причинах зимнего сна растений, о процессе их питания и др.). Соглашаясь в большинстве вопросов с мнениями древних авторов, Альберт Великий вместе с тем высказывает целый ряд оригинальных соображений. Так, например, грибы он рассматривал как организмы, занимающие в ряду живых существ самое низкое положение и представляющие собой промежуточное состояние между начатками животной и растительной жизни. В то же время он допускал возможность чудесного превращения ячменя в пшеницу и пшеницы в ячмень, возможность развития виноградных лоз из воткнутых в землю дубовых ветвей и т.п.

В XIV–XV вв. творения древних авторов становятся основным источником знаний о природе. Немецкие врачи и ученые стремились у себя на родине разыскать все те целебные растения, о которых Теофраст, а также римские писатели Плиний Старший и Диоскорид (I в.) упоминали в своих сочинениях. Однако это было нелегко, во-первых, вследствие больших различий между видовым составом флоры среднеевропейских стран и района Древней Греции, а во-вторых, потому, что древние авторы очень мало внимания уделяли точному описанию признаков растений. Поэтому среди ученых XIV–ХV вв. нередко разгорались горячие споры: собирались даже ученые диспуты по вопросу о том, какое из местных растений должно считаться тем растением, о котором писали Теофраст, Диоскорид или Плиний.

Конец этим спорам и схоластическому направлению в изучении растительного мира кладет знаменательная эпоха, начинающаяся со второй половины XV в. Рост торгового могущества городов, изобретение компаса и развитие мореплавания привели к снаряжению далеких морских экспедиций (Колумб, Васко да Гама, Магеллан и др.) и открытию новых стран. Знакомство с растительными богатствами Америки, Африки, Индии открыло громадное разнообразие видов растений, которых не могли, разумеется, ни знать, ни описать ботаники Древнего мира. Приходилось, в сущности, закладывать основы новой ботаники.

Вспомним, что целью далеких морских путешествий, предпринимавшихся Колумбом, Васко да Гама и другими, было отыскание пути в Индию, в страну пряностей (корицы, гвоздики, имбиря, перца и др.). Поэтому задача новой инвентаризации богатств растительного мира, построения новой ботанической системы становится с XVI в. насущной научной необходимостью, теснейшим образом связанной с хозяйственными нуждами эпохи.

В разных странах Европы оживилась деятельность ботаников, разрабатывающих одну за другой новые системы растительного мира. В конце XVI в. наиболее крупной фигурой среди них был итальянский ученый Андреа Чезальпино (1519–1603). В его классическом труде основные положения Аристотелевой философии сплетаются с веяниями нового времени, отмеченного крупными успехами механики и физики. На этом двойственном теоретическом базисе он строил свои представления о природе растений.

Он пытался охватить внезапно обнаружившееся в его эпоху громадное разнообразие форм растительного мира в первой стройной и законченной системе классификации растений. Это была искусственная система, построенная не на принципе родства растительных групп, а на основе философских соображений и произвольно взятых признаков. Тем не менее она оказала весьма сильное влияние на развитие позднейших, более совершенных систем Турнефора и Линнея.

Другим примером влияния экономических факторов на отдельные отрасли науки в XVI–XVII вв. может считаться развитие инструментальной оптики для торгового мореплавания (подзорные трубы и астрономические приборы для навигации), приведшее к изобретению микроскопа. С появлением микроскопа связано начало работ Роберта Гука, Марчелло Мальпиги и Неемии Грю по микроскопической анатомии растений.

Однако деятельность ученых XVII в. была подчинена экономическим задачам того времени. Приведение в порядок все растущего разнообразия иноземных растительных форм, построение рациональной системы классификации растений поглощает все их внимание. В связи с этим, а отчасти и с техническим несовершенством первых микроскопов, на протяжении всего XVIII в. область микроскопических исследований практически не развивалась. Только через 200 лет микроскопический метод исследования вновь обретет свои права гражданства в науке.

Потребности горного дела и металлургии в XVII–XVIII вв. отразились на развитии химии. Ряд открытий в этой области знания был блестяще завершен исследованиями А.Лавуазье (1743–1794), положившими начало современной химии. Это не могло не повлиять на развитие области ботаники, изучающей вопросы питания растений. Появились классические работы Сенебье (1742–1809) и Н.Соссюра (1767–1845), разъясняющие явление воздушного питания растений и по-новому освещающие сущность процесса почвенного питания. На протяжении двух-трех десятилетий эти работы не привлекали к себе внимания широких кругов ученых и общественных деятелей.

Вопрос о питании растений, связанный с повышением урожайности, приобретает новое значение в период бурного роста капиталистической промышленности в середине XIX в. Задача повышения урожаев представляется в это время непременным условием дальнейшего развития капиталистической промышленности. С каждым годом становится все труднее и труднее прокормить растущие кадры фабричных рабочих, оторванных от земли. Вопросами повышения плодородия почв начинают заниматься и химики, и ботаники. Извлекаются из забвения работы Соссюра о значении солей в питании растений, и рождается знаменитая теория минерального питания растений, обоснованная Ю.Либихом (1803–1873). Ж.Б. Буссенго (1802–1887) исправляет и дополняет эту теорию указанием на значение азотистых удобрений. Дж.Б. Лооз (1814–1900) и Г.Гильберт (1817–1902) в Англии претворяют достижения науки о минеральном питании растений в практику английских хозяйств. Сельское хозяйство приобретает действенное средство для повышения урожаев.

Однако развитие промышленности требуют все больше сырья и продуктов питания для населения, работающего на фабриках. Посевные площади Европы, даже и при повышенной за счет минеральных удобрений урожайности, оказываются недостаточными. Тогда Западная Европа переходит на привозной хлеб, доставляемый из далеких заокеанских колоний. Значение земледелия в самой Европе падает, а вслед за этим заканчивается на Западе самый яркий период в развитии физиологии питания растений.

Отмеченный выше бурный рост промышленности в середине XIX в. сопровождался также значительным развитием техники машиностроения. Стало возможным изготовление весьма точных оптических систем и технических конструкций микроскопов. Микроскопия, пребывавшая в застое около 200 лет, получает импульс к дальнейшему развитию. Создается учение о клетке. Рождается новая отрасль естественных наук – микробиология. Вместе с тем неизмеримо углубляется и область микроскопического изучения растительного мира и растительного организма. Исследуются самые сокровенные процессы жизнедеятельности растений: оплодотворение, развитие мало исследованных до того времени низших растений, уничтожается пропасть между явнобрачными и тайнобрачными, и растительный мир предстает в виде единой и непрерывной линии эволюционного развития.

После смерти Аристотеля (322 до н. э.) больше 34 лет руководил Ликеем.

Философский словарь / авт.-сост. С. Я. Подопригора, А. С. Подопригора. - Изд. 2-е, стер. - Ростов н/Д: Феникс, 2013, с 444.

Феофраст из Эреса (Theophrastos) (ок. 370- 288/287 или 287/286 гг. до н.э.). Философ. Родился в Эресе на Лесбосе, стал учеником Аристотеля, а после его смерти стал главой Ликея в Афинах. Возможно, присоединился к Аристотелю в Ассе и вместе с ним переехал в Македонию, а затем и в Афины. Написал множество работ, однако до нас дошла лишь малая их часть, включающая такие сочинения, как «История растений», «Исследование о растениях», «Характеры», «Метафизика» и фрагменты «Мнений физиков» и «Законов».

Адкинс Л., Адкинс Р. Древняя Греция. Энциклопедический справочник. М., 2008, с. 453 .

Теофраст, или Феофраст (372-288 до н.э.) - Учился в платоновской Академии у Аристотеля. Написал множество работ по риторике, поэтике, философии, географии, ботанике, зоологии, минералогии, психологии, физиологии, искусствоведению, религии. Из них сохранилась только малая часть. Он обогатил естествознание своим четким методом классификации различных природных объектов, в частности растений, минералов. Старался писать о том, что хорошо знал, избегая домыслов и сознавая ограниченность своих знаний. О нем сохранился такой анекдот. Одному гостю, не проронившему за вечер ни слова, Теофраст сказал: «Коли ты неуч, то ведешь себя умно, а если учен, то глупо».

Баландин Р.К. Сто великих гениев / Р.К. Баландин. - М.: Вече, 2012.

Теофраст (ок. 370-288 до н. э.). Греческий философ из Эреса (Лесбос), ученик и друг Аристотеля, после его смерти возглавил перипатетическую школу. Из его огромного наследия уцелела лишь малая часть - несколько коротких научных работ и два больших труда по ботанике (первая систематизация растений; применялся аристотелевский метод классификации видов и родов), а также сочинение, имевшее успех среди комедиографов поздней античности - «Характеры», где с тонким юмором и иронией описано около тридцати отрицательных типов характеров. Издание «Хорошие характеры» - утеряно. Некоторые из них, возможно, были драматизированы в форме монологов. Менандр считался учеником Теофраста. В новой комедии были сильны традиции той классификации человеческих типов, что дали Аристотель («Этика») и Теофраст. Они оказали влияние на все последующее развитие жанра, послужив образцом для Лафонтена и Лабрюйера и других моралистов нового времени.

Кто есть кто в античном мире. Справочник. Древнегреческая и древнеримская классика. Мифология. История. Искусство. Политика. Философия. Составитель Бетти Редис. Перевод с английского Михаила Умнова. М., 1993, с. 256-257.

Теофраст, Феофраст (Θεόφραστος) (ок. 370, Эрес на Лесбосе,- между 288 и 285 до н. э., Афины), древнегреческий философ и учёный, крупнейший представитель перипатетической школы. Друг, сотрудник и преемник Аристотеля, с 322 года и до конца жизни схоларх Ликея. Биография Теофраста изложена у Диогена Лаэртия (V 2, 36-57); кроме подлинного завещания, важного для истории Ликея, Диоген сохранил 4 каталога (частично дублирующих друг друга) сочинения Теофраста, из которых первые два составлены в Александрийской библиотеке.

От огромного наследства Теофраста до нас дошла ничтожная часть: логические фрагменты (изд. с комм.: I. М. Воchenski, La logique de Theophraste, 1947; A. Graeser, Die logischen Fragmente des Theophrast, 1973; L. Repi-ci, La logica di Teofrasto..., 1977), небольшой трактат «Метафизика» (Metaphysics, ed. W. D. ROSS and F. H. Fobes, 1929, repr. 1967), фрагменты «О душе» (изд. с комм. в кн.: E. Barbotin, La theorie aristotelici-enne de l"intellect d"apres Theophraste, 1954, p. 245-88) и значительный отрывок «Об ощущениях» с критикой досократовских теорий (изд. в кн.: H. Diels, Doxographi Graeci, 1879, p. 499-527; с комм. G. M. Stratton, Theophrastus and the Greek physiological psychology before Aristotle, 1917, repr. 1964; рус. пер. Г. Ф. Церетели в приложении к кн.: П. Таннери, Первые шаги др.-греч. науки, 1902; иногда считается частью «Мнений физиков»), малые естественные научные трактаты (вероятно, извлечения из «Физики»): «О камнях», «Об огне», «О запахах», «О ветрах», «О приметах погоды» и др. Наиболее значительны по объёму из сохранившихся сочинений Теофраста два трактата о растениях, заложившие фундамент европейской ботаники. Этические трактаты (минимум 17) полностью утрачены, сохранились только «Нравственные характеры» с описанием 30 характерологических типов, отклоняющихся от норм поведения,- сочинения, принёсшее Теофрасту в новое время наибольшую славу, вызвавшее множество подражаний и лучше всего изученное. Из сочинений по религии благодаря Порфирию в значительной мере сохранился трактат «О благочестии», проповедующий родство всего живого и запрещающий кровавые жертвы [изд. W. Pötscher, Theophrastos, Περί ευσέβειας, 1964 (Philosophia antiqua, v. XI)]. Полностью утрачены политические сочинения, из которых грандиозные «Законы» в 24 книгах (описание социально-политических институтов греческих государств) были одним из самых влиятельных трудов Теофраста в древности; фрагменты собраны Хагером (см. H. Hager, «Journal of Philology», 1927, v. 6, № 1). От многочисленных книг по риторике (16 трактатов), поэтике и музыке остались только фрагменты трактата «О стиле». Исключительны заслуги Теофраста в истории науки и философии: 16 книг «Мнений физиков» положили начало древней доксографии и послужили одним из основных источников наших знаний о досократиках (см. Доксографы). В идущую от древности и в значительной мере верную традиционную характеристику Теофраста как философа, «трактующего темы, которые до него трактовал Аристотель» (Цицерон, de fin. 1, 6), новейшие исследования внесли много поправок. В ботанике и истории философии Теофраст был первопроходцем, в логике он проложил путь стоицизму, в физике (отход от телеологического понимания природы, возможно - отказ от эфира и т. д.) - детерминизму Стратона; в этике он выдвинул на первый план понятие «природы» (цель этики - осуществление «естественных задатков»); его концепция религии («благочестия») - одна из вершин античной гуманности. При Теофрасте происходит упрочение и расцвет Ликея (отчасти благодаря покровительству Деметрия Фалерского), его лекции посещают до 2 тысяч слушателей (Диоген Лаэртий V 37), в том числе Деметрий, Менандр и Эрасистрат; сочинения Теофраста имели многовековое влияние в древности (Цицерон, Сенека, Плутарх, Порфирий, комментаторы Аристотеля) и в средние века, в том числе на арабскую и сирийскую науку.

А. В. Лебедев.

Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983.

Сочинения: в рус. пер.: Исследование о растениях, пер. M. E. Сергеен-ко, М., 1951; Характеры, пер. Г. А. Стратановского, Л 1974

Литература: Попов П. С., Стяжкин Н. И., Развитие логич. идей от античности до эпохи Возрождения, М., 1974, с. 88-92; Regenbogen O., Theophrastos von Eresos, в кн.: RE, Suppl. VII, 1940, col. 1354-1562; Reale G., Teofrasto e la sua aporetica metafisica, Brescia, 1964; Steinmetz P., Die Physik des Theophrastos von Eresos, Bad Homburg - Z., 1964; Mo via G., Anima e Intelletto. Ricerche sulla psicolo-gia peripatetica da Teofrasto a Cratippo, Padova, 1968; Naturphilosophie bei Aristoteles und Theophrast, hrsg v I During Hdlb., 1969; Pötscher W., Strukturprobleme der aristotelischen und theophrastlschen Gottesvorstellung, Leiden, 1970.

Теофраст (Θεώφραστος) (ок. 370 до н.э., Эрес на Лесбосе – между 288 и 285, Афины) – древнегреческий философ, крупнейший представитель перипатетической школы. Друг, ученик и сотрудник Аристотеля, его преемник по руководству Ликеем. Первоначальное имя – Тиртам; Теофрастом (Богоречивым) его прозвал Аристотель (Diog. L. V, 2, 38). Не исключено, что Теофраст познакомился с Аристотелем в платоновской Академии в Афинах; по мнению большинства исследователей (W.Jaeger, H.Flashar, W.К.С.Guthrie), их встреча произошла во время пребывания Аристотеля вместе с несколькими другими академиками – Эрастом, Кориском и Ксенократом (?) в 347–345 в г. Ассосе в Троаде (см. Gaiser K. Theophrast in Assos, 1985). Дальнейшая судьба Теофраста тесно связана с судьбой Аристотеля, он сопровождает учителя во всех его путешествиях и в 335 возвращается вместе с ним в Афины. В 322 после отъезда Аристотеля в Халкиду принимает от него руководство школой. Его лекции посещают до 2 тыс. слушателей (Diog. L. V, 2, 37), среди которых Деметрий Фалерский, Стратон из Лампсака, Менандр и врач Эрасистрат . До глубокой старости, несмотря на слабость, не прекращает ученых занятий, его последними словами была жалоба на быстротечность человеческой жизни. Сохранилось завещание Теофраста (Diog. L. V, 2, 51–57), по которому вся его библиотека, включавшая и сочинения Аристотеля, переходила к его ученику Нелею из Скепсиса. Увезенные Нелеем из Афин, эти бесценные рукописи более чем на два столетия исчезают из школьной жизни и лишь в конце 1 в. до н.э. переиздаются в Риме Андроником Родосским. Каталог сочинений Теофраста, приводимый у Диогена Лаэртского, опирается на каталога, составленные Гермиппом (предположительно в Александрийской библиотеке) и Андроником.

От огромного наследия Теофраста до нас дошла ничтожная часть. Фрагменты его логических сочинений сохранены у Александра Афродисийского и Симпликия. Теофраст значительно расширил аристотелевскую теорию модальности суждения, обогатив силлогистику учением о гипотетических умозаключениях. Вместе с Евдемом он доказал обратимость общеотрицательной вероятностной посылки, которую Аристотель считал необратимой (Pr. An. I, 3, 25b5), и показал, что в силлогизмах, построенных из посылок различной модальности, заключение зависит от модальности меньшей посылки, а не большей, как это допускал для некоторых случаев Аристотель. Точка зрения Теофраста и Евдема стала позднее общепризнанной как в перипатетической школе, так и в Академии. В целом он упростил и формализовал аристотелевскую логику. Силлогизм теряет у него свою первоначальную функцию служить связующим звеном между высшими и низшими видами (εἴδη), освобождая логику от связи с онтологией.

Принадлежащий Теофрасту небольшой метафизический трактат первоначально служил введением в «Метафизику» Аристотеля. Его сквозной темой является проблематичность рассмотрения первых причин и начал. Наивысшее начало постичь трудно – для этого требуется некая особая способность, превосходящая возможности человеческой природы. До какого предела тогда следует спрашивать о причинах? Первые вещи (τὰ πρώτα) познаются лишь в непосредственном опыте – они «чрезмерны и неисследимы» (Usener 6а, 3). Теофраст высказывает серьезные сомнения по поводу аристотелевской теории первого двигателя. Почему именно стремлением (ἔφεσις) приводится мир в движение? Как может обладать стремлением то, что лишено души? Не следует ли считать источником мирового движения само небо и не искать более высокой причины? Теофраст возражает также против телеологического способа объяснения естественных явлений, показывая на многочисленных примерах из географии, геологии, зоологии и ботаники, что в природе «многое не послушно благу» (И а, 15). В своем споре с Аристотелем он ограничивается лишь перечислением существующих в его учении затруднений (ἀπορίαι), не указывая способов выхода из них. Характерными чертами его собственного философского метода являются принцип οἰκεὶος τρόπος, согласно которому каждый предмет нуждается в особом способе рассмотрения, и принцип аналогии, когда, напр., взаимоотношение формы и материи позволяет понять аналогия с искусством. При этом Теофраст резко возражает против применения метафор в философских высказываниях. Так, он предлагает отказаться от аристотелевского понятия ἔφεσις как метафорического обозначения движущей причины.

Небольшие сохранившиеся естественно-научные трактаты Теофраста «Об огне», «О ветрах», «О камнях», фрагменты «О движении» и «О душе» первоначально являлись частями единого произведения «О физике» в 18 кн. (Diog. L. V, 2, 46), в котором обсуждались: движение и его дефиниция; место, время, величина; небо и небесные явления; душа как движущий принцип; элементы (см. Р.Steinmetz, 1964). Согласно Теофрасту, основанием любого физического рассмотрения должно являться ощущение (αἴσθησις), руководствуясь которым «следует от феноменов восходить к их началам» (Simpl. in Phys. 20, 26). Поэтому физика более, чем теология, соответствует природе и способностям человека. Отличительный признак естественных вещей – движение. Не всякое движение непрерывно и происходит во времени, как полагает Аристотель – существуют изменения, которые можно было бы назвать «внезапными» (ἁθρόον) – напр., когда в темную комнату вносят лампу, и она сразу вся озаряется светом (Themist. in Phys. 197.4). Теофраст выдвигает пять возражений против аристотелевского определения места (τόπος) как «первой неподвижной границы объемлющего тела» – напр., сфера неподвижных звезд не будет в этом случае находиться в пространстве, поскольку ее больше ничто не охватывает (Simpl. corol. de loco 604.5). Сам Теофраст считает место не сущностью, но порядком и положением (τὰξις каὶ θέσις) вещей по отношению друг к другу и к космосу как к целому. Хотя Теофраст и соглашается с Аристотелем в том, что мир вечен (Phil. De aetern. mundi. 23), однако не признает существования онтологической границы между подлунной и надлунной сферами, т.к. «солнце порождает землю и все, что на ней» (De igne 5). В отличие от земного огня мягкая и нежгучая теплота солнца способна существовать без горючего, она присутствует во всем, даруя жизнь растениям и животным. Эта концепция позднее нашла отражение в представлениях стоиков о творческом огне. Из сохранившихся сочинений Теофраста наиболее значительны по объему два трактата о растениях, заложившие фундамент европейской ботаники: «История растений» и «О причинах растений». В них собраны и систематизированы сведения о более чем 550 растениях, произрастающих в Греции, Эфиопии, Ливии, Аравии, Сирии и Фракии. Многие виды описаны Теофрастом впервые (Hist, plant. IV 16, 2.3). Некоторые из его наблюдений над формами корня остаются непревзойденными до сих пор. Ему принадлежит открытие трех основных типов корневищ – прямого, клубневого и луковичного, а также разработка первой морфологической терминологии в ботанике. О популярности «Истории растений» в Античности говорят многочисленные цитаты у Галена, Вергилия, Плиния. Многочисленные зоологические произведения Теофраста, отражавшие его наблюдения над повадками и психологией животных, полностью утрачены.

Естественно-научные интересы Теофраста нашли отражение в его этике, которая в отличие от этики Платона и Аристотеля носит скорее описательный, нежели нормативный, характер. Основным объектом исследования становится природа обыкновенного человека со свойственными ему от рождения слабостями и недостатками («врожденными пороками»). Отсюда – усиливающаяся роль наблюдений над детьми и животными, внимание к проявлениям человеческого характера в повседневной жизни. Наиболее известное из сохранившихся произведений Теофраста, принесшее ему в Новое время наибольшую славу и вызвавшее множество подражаний, – «Этические характеры» – содержит описание 30 типов человеческого поведения, свойственного тому или иному пороку – лести, угодливости, трусости, тщеславию и т.д. В духе Аристотеля каждый «характер» начинается с дефиниции, в которой содержится его этическая оценка, а затем, ради иллюстрации, помещается в различные жизненные ситуации. Яркая картина быта и нравов афинского общества 4 в. до н.э., представленная в «Характерах» Теофраста, послужила импульсом к возникновению новой аттической комедии (Менандр). Из религиозных сочинений Теофраста благодаря Порфириию (De absistentia II, 5–33) отчасти сохранился трактат «О благочестии», в котором Теофраст описывает формы богопочитания и жертвоприношения у разных народов, высказывает гипотезу о происхождении религиозных обрядов, осуждает как нечестивый и неугодный богам обычай приносить в жертву животных и, подобно орфикам, проповедует родство всего живого. Считается, что в этом произведении содержится первое в греческой литературе упоминание о еврейском народе. Большим авторитетом в древности пользовались политические трактаты Теофраста, в частности его грандиозные «Законы» в 24 кн. с описанием различных форм государственного устройства, правления, законодательства, судопроизводства, гражданского, торгового и уголовного права как греческих, так и варварских государств. Теофраста называют одним из самых выдающихся юристов Античности. К его «Законам» обращались за материалом историк Диодор, Цицерон и Прокл.

По мнению Теофраста, поэзия и риторика родственны друг другу, отличаясь только средствами художественного выражения. В отличие от философии, занятой исключительно предметом своего исследования, поэзия и риторика ориентированы на человека и заинтересованы в достижении определенного воздействия на него. От многочисленных книг по риторике (16 трактатов), поэтике и музыке сохранились только фрагменты трактата «О стиле».

Теофраст первым начал собирать и систематизировать мнения предшествующих мыслителей, положив тем самым начало античной доксографии. Его утраченные «Мнения физиков» в 16 кн. содержали сведения о древнейших философских школах и отдельных философах вплоть до Платона. О том, как выглядело это сочинение, позволяют судить более поздние компендиумы (напр., Ps.-Plutarch. De placitis philosophorum). Считается, что частью «Мнений физиков» мог являться большой отрывок «Об ощущениях», в котором сравниваются и критикуются теории чувственного восприятия Анаксагора, Эмпедокла, Демокрита, а также многих других досократиков (Diels H. Doxographi Graeci, 1879). Теофрасту могут принадлежать также некоторые из ошибочно приписываемых Аристотелю произведений, в частности «О неделимых линиях» и «О цветах».

Детальное изучение богатого и многообразного философского наследия Теофраста заставило современных исследователей отказаться от традиционного, идущего еще от Цицерона (De fin. 1, 6) представления о Теофрасте как о философе, «всецело стоящем на почве аристотелевской системы» (Целлер. Очерк истории греческой философии. М., 1996, с. 195). Новаторские заслуги Теофраста в области логики, этики, риторики и естественных наук, обусловившие многовековое влияние его произведений в Европе и в исламском мире, отныне признаются неоспоримыми.

С. В. Месяц

Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин , А.А. Гусейнов , Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. IV, с. 52-53.

Далее читайте:

Исторические лица Греции (биографический справочник).

Греция, Эллада , южная часть Балканского полуострова, одна из наиболее важных исторических стран древности.

Философы, любители мудрости (биографический указатель).

Сочинения:

Theophrasti Eresii opera, quae supersunt, omnia, rec. F. Wimmer. P., 1866 (repr. Fr./Main, 1964);

Methaphysics, ed. W. D. Ross and F. H. Fobes. Oxf., 1929, repr. 1967; … ed. W. Poetscher. Leiden, 1964;

De igne. A post-aristotelian view of the nature of fire, ed. V. Coutant, 1971;

GraeserA. Die logischen Fragmente des Theophrast, 1973;

Theophrastus of Eresus: Sources for his Life, Writings, Thought and Influence, ed. W. Fortenbaugh et al., vol. 1-2. Leiden-N. Y.-Koln, 1992; в рус. пер.: отрывки из «О душе», пер. Г. Ф. Церетели, в приложении к кн.: Танери П. Первые шаги греческой науки, 1902;

Исследование о растениях, пер. М. Е: Сергеенко. М., 1951;

Характеры, пер. Г. А. Стратоновского. Л., 1974.

Литература:

Stratton G. М. Theophrastus and the Greek physiological psy-chology before Aristotle, 1917, repr. 1964;

SlemmetzP. Die Physik des Theophrast. Bad Homburg-В.-Z., 1964; During I. Naturphilosophie bei Aristoteles und Theophrastos. Hdlb., 1966;

MoviaG. Anima et intelecto. Ricerche sulla psicologi peripatetica da Teofrasto a Cratippo. Padova, 1968;

Bochenski I. M. La logique de Theophraste. Fribourg, 1974;

Fortenbaugh W. Quellen zur Ethik Theophrasts. Amst., 1984;

Geiser K. Theophrast in Asos. Zur Entwickung der Naturwissenschaft zwischen Akademie und Peripatos. Hdlb., 1985;

Baltussen H. Theophrastus on Theories of Perception. Utrecht, 1993.

Теофраст

(371-286 г. до Р. Х.) - знаменитый греческий ученый, называемый отцом ботаники, родом с острова Лесбоса из города Эреза, откуда и прозвание - Theophrastos Eresios. Слушал сначала Левкиппа в родном городе, потом Платона, а после его смерти перешел к Аристотелю, с которым не расставался уж болee, пока великий философ не покинул навсегда Афины Жизнь Т. протекла сравнительно спокойно и счастливо. Это был умный, богато одаренный человек, в то же время добрый, гуманный, с отзывчивой душой. Он был превосходным оратором и, по преданию, за свое красноречие получил от Аристотеля прозвание "Theophrastos" , что значит "божественный оратор"; оно заменило его первоначальное имя - Tyrtamos. Так ли это было на самом деле или нет, во всяком случае Теофраст был самым выдающимся и самым любимым учеником Аристотеля, получил от него в наследство всю его библиотеку, все рукописи, а после смерти учителя стал во главе школы перипатетиков. Число его учеников, по показаниям древних, достигало 2000 чел., и слава о нем далеко распространилась за пределы Греции. Ему приписывают 227 сочинений; большая их часть потеряна, и ни одно не сохранилось вполне, не пострадав от времени и переписчиков. До нас дошли два больших ботанических сочинения Теофраста; одно под названием "История", или, лучше, по смыслу - "Естественная история растений" (Θεοφραστου περί ωυτών ίστορίαι), другое "О причинах растений" (θ. περί αιτιών φυτικών) - трактат о жизненных явлениях у растений. Естественная история растений состоит из 9 книг и по содержанию соответствует нашей морфологии, анатомии и систематике растений. Речь в нем идет прежде всего о главных частях растений, причем Т. различает наружные и внутренние части. Наружные - корни, стебли, ветви и побеги, листья, цветы, плоды. Семя Т. рассматривает, как и его предшественники, за "яйцо" растений, но какая существует связь между семенем и цветком - Т. не знал. Внутренние составные части - кора , древесина и сердцевина , которые в свою очередь состоят из сока , волокон , жил и мяса. Что подразумевал под этим Т. - не вполне ясно. Сок - это в одних случаях млечный сок, в других нечто иное, напр. смола или камедь. Волокна и жилы названы несомненно по сходству с соответствующими частями животных. Волокна Т. - пучки толстостенного луба, но в других случаях, по-видимому, сосудистые пучки, напр. в листьях. Волокна не ветвятся. Жилы - ветвистые трубки, наполненные соком: млечники, смоляные каналы и т. п., и опять-таки сосудистые пучки. Любопытно, что до сих пор в ботанике говорится о "жилках" и о "нервах" листьев: интересное переживание терминов, потерявших прямой смысл, интересные отголоски научной старины. Наконец, мясо находится между волокнами и жилами и характеризуется тем, что оно делимо по всем направлениям, тогда как волокна, напр., расщепляются лишь вдоль. Различно комбинируясь, эти 4 основные, или первичные, части образуют сердцевину, древесину и кору. Внешние части растений охарактеризованы на примерах и довольно подробно. Классификация и система растений Т. очень проста; он делит сначала все растительное царство на 4 отдела: деревья , кустарники , многолетники и травы , и в каждом отделе различает две группы: дикие и возделываемые растения. Затем описывает деревья и кустарники, преимущественно греческие, но также и иноземные, при этом касается многих важных теоретических и практических вопросов, говорит о естественном и искусственном размножении растений, о древесинах с технической точки зрения, о способах распространения семян, даже об искусственном опылении, толкует о продолжительности жизни, о болезнях и смерти растений. Когда очередь доходит до многолетников, Т. сначала описывает дикие (их 2 категории - "с шипами" и "без шипов"), потом культурные: "растения для венков", т. е. садовые "цветы" и декоративные растения. В эту группу вошли у Т. и розы (стало быть, и кустарники) и однолетние травы. Две книги сочинения посвящены травам, главным образом хлебным злакам, бобовым, овощам и т. п. Всего Т. было известно в большей или меньшей степени 400 растений, в том числе и споровые: папоротники, грибы, водоросли. Из текста видно, между прочим, что ему известны были не только средиземноморские водоросли, но и крупные формы из Атлантики, по-видимому, ламинарии (кн. 4, гл. VII). В общем описания растений у Т. кратки и недостаточно ясны, поэтому в большинстве случаев нелегко отгадать, о каком именно растении идет речь. Последняя (9-я) книга "Естественной истории", считаемая некоторыми за особое сочинение Т., трактует о специфических соках и о целебных силах корней. Она значительно слабее других, узкоприкладного характера, а по содержанию своему и изложению - сочинение типа тех "materia medica", которые в течение многих веков после Т. были единственными и жалкими представителями ботанических знаний. Второй труд Т. - "О причинах растений", или, правильнее по смыслу, "О жизненных явлениях у растений" - представляет как бы обработку того же фактического материала, но с иной точки зрения; по содержанию это теоретическая и прикладная физиология растений. Все сочинение состоит из 6 книг и начинается с описания способов возникновения, размножения и роста растений. Т. допускает самозарождение растений, как это допускали раньше и много веков после него. "Самозарождаются, - говорит он, - те растения, которые поменьше и, главным образом, однолетние и травянистые (кн. 1, гл. V). Допуская этот способ как первичный, Т., тем не менее, считает размножение растений семенами и другими частями самым обыкновенным и самым распространенным, так сказать, нормальным. Он подробно разбирает влияние внешних условий на растения, преимущественно деревья, - тепла, холода, ветров и почвы и те изменения, которые претерпевают растения как под влиянием внешних факторов, так и под влиянием культуры. Далее, говорит о возделывании различных растений, начиная с деревьев и кончая хлебными злаками и овощами, подробно толкует о размножении растений семенами, о прививках, окулировке и других прикладных вопросах садоводства и сельского хозяйства. Целая книга (5-я) посвящена ненормальным явлениям в жизни растений; интересны главы о болезнях, естественной и искусственной смерти растений. Последняя (шестая) книга, как и в первом сочинении, значительно слабее других; она трактует о вкусе и запахе растений. Таковы ботанические труды Т. Быстро просматривая их, невольно поражаешься богатством содержания, необычайным разнообразием и важностью затронутых проблем. Когда же вникнешь в текст, чувствуешь разочарование и снова невольно удивляешься несоответствию между грандиозностью задач и вопросов и жалкими ответами на них, между необычайной, действительно "божественной" пытливостью ума и убогим, тусклым ее удовлетворением. Критическая и беспристрастная оценка Т. нелегка. Нелегка потому, что текст его сочинений не дошел до нас в полной сохранности, во-вторых, потому, что вообще мало известно о развитии и истории научной мысли в Древней Греции. Прежде всего, мы не знаем, что принадлежит самому Т. и что его учителю, Аристотелю. Сочинение Аристотеля о растениях (θεωρία περί φυτών) потеряно. Т. наследовал библиотеку, рукописи своего учителя, в числе которых, весьма вероятно, были и неизданные еще сочинения, быть может, черновые записи, содержащие его мысли, заметки, им подобранные факты. Быть может, Т. является более издателем трудов Аристотеля, проповедником его идей, чем самостоятельным мыслителем и ученым. По меньшей мере, он черпал обильно и не стесняясь из этого источника. Тем более растет в этом уверенность, что он нигде не цитирует Аристотеля, даже когда дословно повторяет некоторые места из его сочинений. Возможно, как хотят некоторые поклонники Т., что поступал он так с согласия и даже по воле самого Аристотеля, но это не меняет сущности дела: мы не знаем, что принадлежит ему и что не его. Во всяком случае огромное влияние Аристотеля очевидно. Анатомия растений Т. - несомненно подражание анатомии животных Аристотеля, это сказывается как в общей идее, так и в мелочах. Он старается приложить принципы, теорию, выработанную Аристотелем касательно организации животных, к строению растений, и это предвзятое стремление не могло не привести его в диссонанс с фактами. Теория царит, а о достоверности фактов мало заботы. Вообще, фактические сведения Т. о растительном царстве мало чем возвышались над ходячими мнениями, выработанными житейским обиходом, над тем, что знали земледельцы, собиратели и продавцы целебных трав, купцы. Доверчивость Т. к рассказам этих людей чрезвычайно велика, а его собственные наблюдения, его непосредственное знакомство с растительным миром было крайне ограничено, и в этом отношении, как и в ясности и определенности изложения, Т. сильно уступает своему учителю - Аристотелю. Шпренгель справедливо подчеркивает нередкие у Т. "так говорят" или "так говорят аркадийцы". Не менее прав он, указывая, что Т., по-видимому, кроме Аттики, Эвбеи и Лесбоса, едва ли был где-нибудь, даже в Греции, хотя в его время это можно было сделать с полным удобством. Попытка Мейера устранить этот упрек предположением, что Т. собирал материалы - "по меньшей мере большей частью во время путешествий", - не имеет под собой фактической основы. Из описания многих растений видно, что Т. знал их лишь понаслышке. По словам древних, Т. устроил ботанический сад - быть может, но мы не знаем, что росло в нем и что в нем делал Т. В Т., как и в большинстве выдающихся ученых античного мира, мы видим громадную эрудицию, великое и благородное стремление к истине, пламенную жажду проникнуть в тайны природы и наряду с этим - полное неумение научно изучать эту природу, более того - нелюбовь, нерасположение к кропотливой, но необходимой работе установления и изучения фактов; это остается позади, как что-то несущественное, низменное, а весь талант, вся энергия уходит в область отвлеченного умствования и часто с удивительным остроумием и безукоризненной логикой создается стройное, но вполне ложное представление о физических явлениях природы, в других случаях выходит просто игра словами, получается как бы иллюзия знания, а на самом деле один лишь самообман. Все это заставляет осторожнее и объективнее отнестись к Т., а вместе с тем и ко всему тому, что дала классическая древность для ботаники, тем более, что обыкновенно переоценивают значение Т. и относятся к нему с преувеличенным восторгом. Название "отец ботаники" стало ходячим. Фердинанд Кон называет его "отцом научной ботаники", очевидно увлеченный разнообразием и глубиной затронутых Т. вопросов. В этом отношении заслуга Т. несомненна. Но дело в том, что ответы Т. несовершенны, туманны, наивны и далеки от того, что зовется "научным". "Науки" собственно в труде Т. еще очень мало, и ботаническая "наука" - не дитя Т. Два других историка ботаники, Э. Мейер и К. Иессен, также склонны были преувеличить значение Т. и иногда для поддержания яркости его ореола пускались в субъективные, маловероятные предположения. Строже отнеслись к нему К. Шпренгель и в короткой заметке - Ю. Визнер. Итак, ботанические труды Т. нельзя назвать научными в строгом смысле этого слова. Это свод наблюдений и сведений о растениях, в различной степени достоверных, прилежно собранных, иногда удачно сопоставленных, часто полезных для практической жизни. Это был лучший сборник сведений о растительном царстве во всей древности и в продолжение многих веков после Т. Это труд почтенный и полезный. Он будил мысль, указывал ей на великие проблемы, будил интерес к растительному миpy и в этом его большое, неоспоримое значение. Наконец, это для нас драгоценный памятник древнегреческой культуры, античной мысли со всеми ее положительными и отрицательными сторонами. Впервые Т. был переведен с греческого на латинский Феодором Газа и напечатан в Тревизо в 1483 г.: "Theophrasti de historia et de causis plantarum libros ut latinos legeremus", Theodoras Gaza (folio). Это первое издание, с тех пор было много, подробный список их см. Pritzel, "Thesaurus literaturae botanicae" (1851); подробности о Т. см.: Kurt Sprengel, "Geschichte der Botanik" (I ч., 1817) и "Theophrast"s Naturgeschichte der Gewächse, übersetzt und erläutert von K. Sprengel" (I-II, 1822); E. Meyer, "Geschichte der Botanik" (т. I, 1854); "K. Jessen, "Botanik der Gegenwart und Vorzeit in culturhistorischer Entwickelung" (1864); J. Wiesner, "Biologie der Pflanzen. Mit einem Anhang: die historische Entwicklung der Botanik" (1889, есть русский перев.); F. Cohn, "Die Pflanze. Vortrage aus dem Gebiete der Botanik" (т. I, 1896, переводится на русский язык).

Г . Надсон .

Теофраст оставил большое количество сочинений, из которых до нас дошли лишь немногие. Несколько более или менее крупных выдержек из сочинений приводятся различными древними авторами - доксографами. Дошли до нас: 1) 9 книг о растениях (περι φυτών ίστορίαι) и о их принципах (περι αίτιων φυτικων, 6 кн.) - ботаническое сочинение, равного коему по значению нет ни в древности, ни в средние века; 2) о камнях (περί λίθων) - отрывок минералогич. сочинения, трактующий о резьбе камней; 3) характеры (χαρακτηρες) - наиболее известное из сочинений Т., вдохновившее Лабрюера; представляет попытку индивидуальной характеристики пороков и комических свойств, написанную, как это доказал Казаубон, под влияниeм аттического сценического искусства (Т. был другом Менандра) и имеющую значение для изучения аттической сцены; 4) об ощущениях (περί αισθησεων και αισθητών) - отрывок из истории физики Т., в котором изложены теории ощущения, бывшие в ходу до Т., и их критика; 5) метафизика (μεταφυσικα) - отрывок, трактующий о началах бытия и соответствующий второй книге Аристотелевской "Метафизики". Т. в общем следовал за своим учителем Аристотелем, стараясь лишь быть его истолкователем и пополнять его пробелы; по-видимому, естествознание всего больше интересовало Т. Опыт для Т. является основою философии. В логических учениях Т. не отступал от Аристотеля. Вместе с Эвдемом он ввел в логику учение о гипотетическом и разделительном умозаключении. По дошедшим до нас отрывочным сведениям о метафизике Т. нельзя составить себе ясного понятия; видно только, что некоторые пункты метафизики Аристотеля затрудняли Т., в том числе и телеологическое воззрение на природу. Некоторое отступление от Аристотеля замечается у Т. в учении о движении, которому Т. посвятил особое сочинение. Возражал Т. также и против Аристотелевского определения пространства. Вместе с Аристотелем Т. отрицал возникновение миpa. В особом сочинении Т. защищал свободу воли. В этике Т. по сравнению с Аристотелем придает большее значение внешним благам; тем не менее, упреки, которыми Т. осыпали стоики за отступления от Аристотелевской этики, несправедливы. До сих пор хорошей монографии о Т. и хорошего полного издания его сочинений не существует. Казаубон (в 1592 г.) написал комментарий на "Характеры" Т. Историей физики Теофраст занимался Н. Диельс ("Doxographi Graeci", Б., 1889, стр. 102 и след.); ему же принадлежит исследование "Theoprastea" (Б., 1883).

Теофраст доклад кратко расскажет о жизни древнегреческого философа, теоретика музыки и естествоиспытателя. Также из этого сообщения Вы узнаете, почему Теофраста называют отцом ботаники.

Сообщение о Теофрасте

Теофраст или Феофраст (ок. 370 до н. э — 288 до н. э. или 285 до н. э.) был разносторонним ученым, философом. Его ставят наряду с Аристотелем, считая древнегреческого естествоиспытателя основателем географии и ботаники растений.

Теофраст краткая биография

Будущий ученый Теофраст появился на свет в городе Эреза около 370 (371) года до нашей эры. Еще в молодые годы он переехал в Афины, где стал учеником знаменитых философов: вначале Левкиппа, после был учеником Академии Платона, слушателем аристотелевского Лицея. Разные источники свидетельствуют, что древнегреческому философу при рождении было дано имя Тиртам, но Аристотель дал ему прозвище Теофраст, которое означало «обладатель божественной речи», «божественный оратор». Он был самым любимым учеником Аристотеля и после своей смерти он оставил Теофрасту все рукописи и накопленную библиотеку. Также он возглавил школу перипатетиков. Численность учеников составляла 2000 человек, а имя Теофраста было известно далеко за пределами страны. За свою жизнь он написал 227 сочинений, из которых до наших дней дошло не так много. Ученый прожил 85 лет и был погребен в Афинах с почестями.

Почему Теофраст отец ботаники?

Теофраста по праву называют «отцом ботаники». Он является основателем ботаники как самостоятельной науки. Труды Теофраста рассматриваются как ввод в систему медицины, практиков сельского хозяйства. Кроме описания, где можно применять растения в медицине и хозяйстве, философ рассматривал теоретические вопросы. В своих работах«Естественная история растений»,«О причинах растений» или «О жизненных явлениях у растений» он изложил основы классификации и физиологии растений,а также описал около 500 видов растений.

Заслуги Теофраста в том, что он, пусть и не совсем научно, наметил главные проблемы растительной научной физиологии. Ученый поставил ряд, интересующих его вопросов:

• В чем отличия растений от животных?
• Какие органы у растений?
• В чем деятельность листьев, корня, плодов, стебля?
• Какое влияние холод и тепло, сухость и влажность, климат и почва оказывают на растительный мир?
• Почему растения болеют?
• Могут ли растения произвольно зарождаться?
• Может ли растение переходить из одного вида в другой?

Кроме того, Теофраст точно описал технологию выращивания тростника и изготовления тростей для авлоса из него.

Другие заслуги Теофраста

В работах «Этические характеры» и «О свойствах нравов человеческих» описал 30 типов человека (льстеца, болтуна, бахвала, гордеца, недоверчивого, брюзгу), которые обрисовал яркими ситуациями их проявления.

Двухтомный трактат «О музыке» сохранил фрагмент, в котором философ полемизирует с пифагорейско-платоновским представлением музыки. Теофраст рассматривал мелодию как последовательность интервалов. Считал, что природа музыки заключается в движении души, которая через переживание избавилась от зла. В сочинении «О слоге» изложил свои теории ораторского искусства.

Надеемся, что доклад о Теофрасте помог Вам подготовиться к занятию, и Вы узнали много полезной информации о жизни древнегреческого философа, его заслугах. А свой краткий рассказ о Теофрасте Вы можете оставить через форму комментариев ниже.